- Когда я выйду замуж за принца?
- Никогда. Ты станешь женой короля.
      Сжимаю, мну светлое платье, поднимаю юбки выше и босыми ногами ступаю по мокрым камням. Утёс Кастерли накрыло сильным дождем, потоки воды с небес, казалось, снесут все на своём пути. А сейчас, когда буря утихла, мелкая морось все еще срывается с неба, словно кто-то никак не может выплакать годами собранные слезы. Мокрые волосы липнут к лицу, я не хочу их убирать, мои руки заняты другим - пальцы с остервенением впиваются в ткань, вот бы силы её разорвать, разодрать в клочья. Но даже ярость не способна дать столько силы рукам.
     Утёс Кастерли пуст. Пуст, как никогда прежде, ни единой души во всем замке, ни единой души во всем мире. Я молчу, лишь всхлипы душат грудь, ловлю ртом воздух и продолжаю идти, будто нет конца и края моему пути. Я снова дома? Как хотелось мне вырваться отсюда, как хотелось стать правительницей столицы, правительницей всех Семи королевств, как хотел отец. Что же теперь? Корона не мила? И родные стены снова стали утешением, как в детстве, пусть даже дождь, пусть даже так больно. Подставляю воде лицо, закрываю глаза, а в ушах вовсе не капли барабанной дробью, а лишь одно слово, лишь одно имя да еще и его голосом - "Лианна". И снова будто накрывает волной ярости и злости, снова хочется сжаться, обнять колени и выпустить на волю рыдания, что так старательно подавляются. И в голове снова звучит собственный девиз - львица не плачет, львица никогда не покажет своей слабости.
     Мне было предначертано стать королевой, ох Семеро, как потрясающе смотрелась золотая тиара в золотых волосах, как подчеркивали зелень глаз рубины. Роберт должен был смотреть на меня так же, как и толпа, он должен был восхищаться и благодарить богов за такую жену, но... "Лианна" - снова его голос слышится изо всех сторон, закрыть бы уши, да только голос снова и снова повторяет её имя, сколь не пытайся оглохнуть. И хочется смеяться и плакать, благодарить и проклинать Лианну Старк за то, что умерла и королевой стала я, за то, что умерла и унесла с собой сердце Роберта.
     Больше нет мокрых камней под ногами, и будто не слышен шум дождя - передо мной сады Утёса, те, что так любила леди Джоанна. Наконец отпускаю мокрое платье, ступаю по траве и ноги тонут в пушистой зеленой кромке. Где-то щебечет соловей, доносится журчание искусственных водопадов - звук успокаивает, но это лишь иллюзия, как и все происходящее.  Я знаю, что это - сон. Я не хочу просыпаться, ведь, проснувшись, я снова окажусь в столице, а рядом (если это тот редкий день) будет бессознательный Роберт, набравшийся до полусмерти и уснувший, вероятно, видя во сне свою любимую ненаглядную и мертвую любовь. Мертвую - мне нравится это слово, смакую его, словно оно - одно из сладостей Дорна, диковинных и редкостных у нас. Если бы смерть забирала только неугодных, если бы смерть забирала только врагов.
     Прохожу мимо причудливо сплетенных деревьев, отодвигаю ветки рукой и, вдруг оказывается, что мир не пуст, в этом мире кроме меня есть еще один человек, мой самый дорогой. Тонкий стан и золото в волосах, я знаю, её руки нежны и теплы, и дождь её совсем не тронул. Будто из другого мира, из мира мертвых, она улыбается мне той улыбкой, какую я не забуду никогда. Леди Джоанна Ланнистер - любимая и единственная супруга лорда Тайвина, моя мать. Львы могут сдерживать себя в любых эмоциях, они даже гнев могут держать под контролем, но иногда капля в чаше становится последней и больше нет сил держать лицо. Внутри меня что-то рвется, надламывается, как тогда, в день её смерти.
     -Мама...- нет больше сил молчать, нет сил держать свинцовое тело и я падаю к её ногам, к ногам своей когда-то умершей матери, но так по-живому улыбающейся сейчас. Руки обнимают её ноги, лицо льнет к прохладной ткани платья - она даже пахнет так, как в детстве, когда я обнимала её перед сном. Такое забытое чувство - её объятия, её присутствие, и руки не хотят её отпускать, будто бы, отстранившись, она исчезнет навсегда. Я вдруг понимаю, как же сильно мне её не хватало, сколькими болями я могла бы с ней поделиться,  сколько она могла бы мне ещё дать. Будь она жива, сложилась ли моя жизнь по-иному? Ведь корона так или иначе должна была коснуться моей головы, быть может, леди Джоанна сделала бы так, чтобы и король обожал свою королеву? Совершенно не замечаю, как горячие слезы текут по щекам, но мне все равно - я и так будто поднятая из глубин морей - мокрая до нитки и такая же несчастная. Я знаю, что это - всего лишь сон, но просыпаться ни за что не хочу.